Наиболее характерные примеры взаимного сотрудничества 2-го (контрразведывательного), 7-го (наружное наблюдение) и оперативно-технического (ОТО) в 60-70 годы
В конце 50-х, начале 60-х годов резко осложнилась оперативная обстановка на участке борьбы с иностранным шпионажем.
Сотрудники резидентур капиталистических дипломатических представительств, используя свой статус экстерриториальности, усилили активность вербовочной работы среди населения и конспиративного использования ранее завербованных за границей агентов из числа наших туристов, специалистов и других категорий советских граждан. В частности, стало более заметно прослеживаться стремление иностранных разведчиков к более интенсивному использованию в качестве средства связи со своей агентурой тайниковых операций. Тема эта и до сих пор достаточно актуальна. Часто она служит объектом интереса со стороны СМИ. Судя по последним сообщениям печати в США, например, додумались даже организовать экскурсионные поездки по местам тайниковых операций бывшего сотрудника ФБР Хансена, обвиненного в агентурной связи с советской разведкой. Телевидение показало даже кадры участия в этих экскурсиях бывшего генерала КГБ О. Калугина в качестве экскурсовода. Следует напомнить, что показания его на суде по делу Хансена явились основанием к ужесточению меры наказания последнего. Теперь он приговорен к пожизненному тюремному заключению. Таков закономерный путь предателя Калугина, скатившегося на самое дно грязной изменнической карьеры.
Так что же нам предложил противник тогда, в 60-е годы, в Ленинграде под общим наименованием "тайниковые операции"? Какие новые ходы были им сделаны в традиционном соперничестве разведки с контрразведкой? Вспоминая сейчас об этом после 40 минувших лет, можно сказать, что общая картина наметившегося противостояния в рассматриваемой области была многоликой, разнообразной. Учитывая, что тема тайниковых операций, их вскрытие и пресечение по-прежнему актуальна, целесообразно рассказать об этом подробнее.
Вообще говоря, рассуждения о том, где и как прятать тайное, а равно и как его отыскивать, ведутся давно. Еще Гилберт Честертон задавал себе эти вопросы, и сам на них отвечал так: «Где прятать ветку? В лесу. Где прятать человека? Среди людей . . ..»
Зададим и мы себе вопрос: где и как подобрать тайник в большом городе, как его быстро и конспиративно отыскивать и опустошать или же размещать в нем какое-либо вложение? Задача, прямо скажем, не из простых, учитывая факт постоянного наружного наблюдения за иностранными разведчиками. И об этом хорошо сказал видный советский разведчик И. Прелин в одной из своих книг «Автограф резидента»: «Город — наше оружие!»
Я не раз убеждался, насколько справедливо это мудрое изречение. Тот, кто лучше знает город, всегда имеет заметное преимущество в извечном поединке разведки с контрразведкой. Именно поэтому, добавим мы, для контрразведки всегда интересно поведение нового иностранного дипломата, который усиленно изучает город. Одна из первых операций противника была зафиксирована 2 отделом Управления по делу братьев Иволгиных, которые добровольно согласились на роль изменников Родине. С материалами этого дела я познакомился после возвращения из загранкомандировки в конце 50-х годов. События развивались следующим образом.
Иностранный разведчик выбрал для безличной связи с братьями потаенное место в Михайловском саду. Там его внимание привлекли металлические трубы-поручни, ограждавшие цветочные клумбы. К ним-то в укромном месте, где ограничен визуальный контроль, и был прикреплен магнитный контейнер. Он представлял из себя небольшого размера резиновую трубку, защищенную с обоих концов от попадания влаги. На концах же и укреплялись миниатюрные магниты, надежно обеспечивающие сцепление с металлом.
Однако скоро нам пришлось столкнуться с масштабным применением тайников, используемых разведчиками-дипломатами. Где только ни размещались они в нашей Северной Пальмире! Не удалось избежать этой участи и крупнейшим очагам истории и культуры: Русскому музею, Казанскому и Исаакиевскому соборам, Военно-морскому музею, некоторым театрам. Появлялись тайники и в старинных домах и в подъездах зданий современной постройки, и в других местах, которые, по мнению наших иностранных оппонентов, должны были оказаться неожиданными сюрпризами для нас. К чести сотрудников 2 отдела, удавалось просчитывать ходы противоборствующей стороны и нейтрализовать эти попытки связи с агентурой.
Вот один из примеров подбора места для тайника. На одном из оживленных перекрестков города стоит внешне неприметный, давно не крашенный железный шкаф с неряшливо наклеенными объявлениями о приеме на работу, о покупке-продаже недвижимости и прочем. В таких шкафах обычно размещена аппаратура управления электросиловыми системами Ленэнерго или трамвайно-троллейбусного Управления. Однако именно внешняя неприметность, неприглядность такого шкафа может быть использована для шпионских целей. Достаточно, например, выбрать момент, когда рядом нет посторонних, быстро просунуть руку в промежуток между шкафом и стеной здания, к которой прикреплено упомянутое сооружение, и можно нащупать стоящий там скрытно магнитный контейнер. Можно предположить и противоположный вариант, то есть разместить контейнер таким же образом.
Когда такой шпионский аксессуар обнаружен контрразведкой, естественно, за этим местом устанавливается круглосуточное наблюдение сотрудниками 7 отдела.
Практика организации, однако, такой работы внесла свои коррективы: потребовалось участие и сотрудников ОТО. Суть этой работы заключалась в оборудовании места нахождения тайника спецсигнализацией, регистрирующей как постоянное нахождение в нем вложения, так и его изъятие. Только наличие сигнализации позволяло дежурному разведчику на наблюдательном закрытом посту быть уверенным в сохранности тайникового вложения в случае появления в интересующем нас месте каких-либо лиц, совершающих к тому же какие-то манипуляции, похожие на ожидаемые действия объекта наблюдения.
Сотрудники ОТО использовали при оборудовании сигнализацией различные системы оповещения, начиная от суперминиатюрных саперных растяжек, схемы на инфракрасных лучах и спецаппаратуры, реагирующей на емкостные изменения на объекте.
В семи операциях по оборудованию спецсигнализацией тайников принимали участие сотрудники ОТО Л.С. Быков, Е.Н. Молчанов, Ю.И. Тронько и другие, большинство из которых, к сожалению, уже не с нами.
Вечная им благодарность.
В пережитых мною этапах тайниковой эпопеи были, однако, и курьезы. Вот один из них.
Магнитный контейнер был размещен иностранным разведчиком в подвальном окне старинного здания, с внутренней стороны решетки. Прутья ее по своей ширине хорошо маскировали контейнер снаружи, сама установка его осуществлялась свободно с улицы, окно не было застеклено. В подвале дома когда-то размещалось убежище по линии МПВО, но потом это помещение не использовалось, на дверях постоянно висел замок. Здание расположено на берегу канала, его фасад выходил на улицу с интенсивным движением всех видов городского транспорта, но угловая часть дома, где располагалось именно интересующее нас окно подвала, оказывалась в малолюдном месте, не просматривалась из окон ближних домов, что обеспечивало скрытность операции по изъятию агентом контейнера.
Как оказалось в дальнейшем, выбор места тайниковой операции разведчиком-дипломатом, несмотря на казалось бы наличие всех благоприятных требований к подобного ряда акциям, был произведен неудачно. Дело в том, что проходящий грузовой автотранспорт создавал значительные вибрации конструкции дома. В результате в течение нескольких дней магнитный контейнер, установленный в верхней части решетки, доступной для манипуляции руками снаружи, постепенно сползал на самый низ решетки, откуда его вообще было бы невозможно достать. Если учесть при этом, что контейнер оставался невостребованным на месте закладки почти один месяц (!), приходилось мне с Л.С. Быковым часто ночью пробираться в подвал и водружать злосчастный шпионский аксессуар на прежнее верхнее место. Вздохнули мы свободно лишь, когда, наконец, контейнер был снят агентом.
Закончив свое повествование о тайниковых операциях противника и мерах контрразведки по их пресечению, хочется остановить внимание и на других этапах работы в «Большом Доме», оставивших глубокий след в памяти. Речь пойдет, прежде всего, об участии ОТО в противодействии военным атташе иностранных посольств, совершавшим регулярные разведывательные поездки из Москвы в Ленинград.
Далее кратко будет освещен раздел о становлении и развитии фоноскопической экспертизы в практике работы следственного отдела Управления, а равно и некоторых моих работах по совершенствованию процесса обработки фонограммной информации.
Итак, о борьбе с военными разведчиками противника в тот период, когда в Ленинграде еще не создавались консульства.
Число нежелательных поездок «гостей» - атташе и их помощников из США и ряда европейских государств - постоянно росло. Иностранцы хорошо изучили время спуска на воду подводных лодок и надводных кораблей судостроительными заводами, освоили места своего постоянного нахождения во время наблюдения за объектами, тактику своего поведения.
В силу ряда причин наш 2 отдел на протяжении ряда лет не имел полных документальных данных о конкретных результатах этих разведывательных поездок.
Дело заключалось в следующем.
В гостинице «Интуриста», где останавливались сотрудники атташата, естественно, имелись соответствующие агентурные и оперативно-технические позиции. Однако нам долго не удавалось добыть именно документальное подтверждение полученной иностранцами информации, регистрировался лишь сам процесс ее обработки.
Внешне это выглядело так.
Наблюдаемые, возвратившись из города, вытаскивали из всех карманов своей одежды какие-то клочки бумаги, которые затем сортировались и использовались для составления обобщающего документа. Эти бумажные фрагменты, как можно было заключить, производились с помощью скрытой записи (не вынимая рук из карманов одежды) в условиях, когда наблюдаемые постоянно находились в поле зрения сотрудников 7 отдела. Использовались также миниатюрные магнитофоны для наговора информации, однако, это было все-таки редким явлением. По-видимому, разведчики опасались, что наша контрразведка в этом случае может использовать метод чтения информации по движению губ.
В действительности так оно и было, на противоположном от иностранцев берегу Невы, на территории самого судостроительного комплекса велось наблюдение из закрытого поста с помощью специальной длиннофокусной оптики.
Учитывая, что во время всего процесса обработки информации в помещении иностранцы работали молча, а имевшаяся у нас на вооружении старая спецтехника не могла скрытно регистрировать все их действия, нам и не удавалось заполучить искомый итог работы. Нужен был качественно иной, нетрадиционный подход к способам технического проникновения к противнику. К сожалению, реальной помощи со стороны научно-исследовательской базы центрального аппарата КГБ в то время мы не получили.
Правда, в конце 50 - начале 60 годов в ОТУ КГБ СССР была разработана и изготовлена оригинальная фотоустановка, использовавшаяся для негласной фотосъемки действий О. Пеньковского в то время, когда он сам перефотографировал какие-то документы на подоконнике своей квартиры. Это необычное место было выбрано им из-за наиболее благоприятной освещенности объекта фотосъемки. В результате удалось установить, что агент двух иностранных разведок полковник ГРУ Советской армии О. Пеньковский фотографировал документы с грифом «секретно».
Но указанная фотосъемка по своей конструкции не могла быть применена в наших условиях.
По инициативе Начальника Управления генерал-майора В.Т.Шумилова, с его помощью и при постоянной поддержке сотрудники ОТО предприняли широкомасштабный творческий поиск возможных технических решений проблемы, используя богатейший научно-технический потенциал города. С помощью сотрудников Управления, обслуживающих промышленные объекты, была установлена связь с некоторыми ведущими конструкторами в НИИ и на заводах, например, с ЛИТМО (институт точной механики и оптики), ГОИ (оптический институт имени С. Вавилова), ЛОМО (оптико-механическое объединение). В короткие сроки были разработаны и изготовлены также специалистами одной из организаций действующие образцы телевизионной аппаратуры, позволившей нам впервые в практике работы КГБ ввести в эксплуатацию ситуационный телевизионный контроль в гостинице «Интуриста» и на объектах транспорта, которым пользовались военные разведчики.
Вместе с тем наиболее важным направлением в работе по содружеству с промышленностью и наукой мы считали создание новых объективов для фотосъемки с так называемым вынесенным зрачком. Именная эта конструкция позволяла осуществлять съемку на объекте наблюдения скрытой фотокамерой. Мероприятие получило условное наименование «Ладога».
Таким образом впервые удалось получить фотокопию разведывательного донесения сотрудников атташата своему руководству.
Необходимо заметить, что сотрудники ОТО А.А.Краюшкин, С.П. Петров, А.А.Лебедев, С.А.Васильев, В.И.Голубев и другие в ходе упомянутых выше работ и сами проводили большие изыскания, экспериментировали с подбором наиболее светочувствительных фотоматериалов с большой разрешающей способностью. Была, например, опробована, в том числе, и фотопленка со сбитого 1 мая 1960 г. ракетой в районе Урала самолета-разведчика «У-2», который пилотировал Пауэрс.
О достигнутых результатах по применению новых приемов внедрения специальной техники на объектах контроля было доложено руководителям КГБ, начальнику 2 Главного Управления.
Опыт применения этой техники вместе с ее образцами был передан для оперативного использования в КГБ Узбекистана и Украины, где, кстати, наша «Ладога» получила дальнейшее совершенствование в виде прибора «И-51».
Кроме указанных выше объектов, где была использована новая спецтехника, впервые был совмещен дистанционный слуховой контроль с негласным ситуационным фотографированием поведения на рабочем месте подозреваемого В.Молькова. Этот советский гражданин подвергался вербовочной обработке со стороны иностранца. Производственная деятельность В.Молькова могла представлять интерес для иностранной разведки. Однако организация постоянного оперативно-технического контроля за действиями подозреваемого на самом промышленном объекте была невозможна по условиям конспирации.
Поэтому по инициативе руководителя 2 отдела В.И.Демидова было принято решение попытаться разрешить возникшую проблему с использованием имеющихся наработок в области ситуационного фотографирования скрытой камерой. При этом имелось в виду одновременное совмещение обычной системы дистанционного управления со слуховым контролем, имевшимися у нас на вооружении. Это позволило бы дополнительно включать фотокамеру с новым спецобъективом, ориентируясь на слуховое восприятие акустических шумов в помещении объекта. Конечно, оказалось все это не просто осуществить, -например, нужно было привязать каждый отснятый кадр на фотопленке к фонограмме. Для этого было необходимо впечатать в кадр изображение циферблата часов. Последние должны были иметь многосуточный завод для исключения частого доступа к местам конспиративного размещения спецтехники на объекте.
Эта задача, в конце концов, была решена с использованием принципа работы фотопулемета на истребителях ВВС. Центральный БРИЗ КГБ СССР выдал группе сотрудников ОТО УКГБ Ленинградской области авторское свидетельство на разработку и применение на практике нового комплексного метода технического проникновения к противнику. Что же касается упоминавшегося ранее ситуационного телевизионного контроля, то этот метод нашел свое применение также для фиксирования коротких личных встреч разведчиков-иностранцев со своей агентурой.
Характерным в этом отношении является дело осужденного за шпионаж М.Казачкова, бывшего младшего научного сотрудника физико-технического института имени А.Ф.Иоффе. Фамилия Казачкова широко тиражировалась в свое время СМИ, в связи с развернувшейся за рубежом очередной шумихой по поводу нарушения прав человека в СССР. Известную лепту в эту кампанию внесла и телеведущая Ленинградской программы «Пятое колесо». Достаточно лишь вспомнить одну из таких телепередач из исправительно-трудового учреждения МВД СССР, где отбывал наказание М.Казачков. Надо было видеть эту эмоциональную журналистскую акцию, когда открыто подвергалось сомнению правомерность осуждения Казачкова, чрезвычайно вольно интерпретировалось его поведение до и после ареста. Неприятно поражала и фамильярность обращения журналиста к «Мише Казачкову, работавшему в Физтехе».
Да, это тот самый институт, прославивший отечественную науку такими именами, как Курчатов, Королев, Иоффе и ныне нобелевский лауреат Жорес Алферов. А Казачков в то время вместо благородной деятельности в институте активно развивал коммерческую торговлю картинами и антиквариатом (теперь это именуется бизнесом). Голубой мечтой Казачкова являлся выезд за границу, где он видел большие возможности для своих коммерческих дел.
Именно эту заинтересованность в выезде использовал американский разведчик Лофтин, работавший под прикрытием вице-консула генерального консульства США в Ленинграде. Вербовка Казачкова была осуществлена 19 августа 1975 года. После этого Лофтин обговорил систему встреч с Казачковым. Так, например, последний должен был каждую среду, начиная с 3 сентября, между 10 и 11 часами, находиться на углу улиц Невского и Герцена (теперь это Большая Морская) и ждать медленного проезда автомашины с американским дипломатическим номером. Это означало, что в этот день, в полночь Лофтин будет ждать Казачкова в подъезде своего дома.
В дальнейшем, короткие личные встречи происходили уже днем, в обеденный перерыв, когда Лофтин приезжал домой и входил через парадный подъезд, а Казачков синхронно появлялся на лестничной клетке через черный вход со двора.
В ходе таких встреч Казачков неоднократно передавал американцу шпионскую информацию и получал взамен деньги и очередные задания, в том числе вербовочного характера.
Вот в таких условиях приходилось работать сотрудникам ОТО, чтобы обеспечить аудиовизуальный контроль за действиями наблюдаемых лиц. И поставленная задача была успешно выполнена.
Так что, «господа правозащитники», нельзя судить о том, чего не знаете, и перепевать бредни западных средств информации, отредактированных вражескими спецслужбами! Ранее я неоднократно упоминал об особенностях работы «технарей», сопряженных с возникновением остроконфликтных ситуаций при выполнении оперативных заданий. Необходимо при этом оговориться, что стрессовые переживания подчас испытываются сотрудниками ОТО на равных с самими инициаторами таких заданий, с работниками оперативных подразделений, принимающих участие в их реализации.
В нашей практике совместного проведения, например, негласного досмотра на квартире подозреваемых подобных фактов было предостаточно.
Вот один из них.
Место действия - коммунальная квартира для двух съемщиков, соседка подозреваемого - наше доверенное лицо, прикрывавшее мероприятие. В самый разгар работы в наружную дверь квартиры раздается энергичный стук (дверь изнутри предусмотрительно была заперта на засов). Наша доверенная перепугалась, но надо принимать решение. Оперработник убеждает хозяйку комнаты в необходимости имитации обстановки, неожиданно могущей возникнуть подчас в интимных отношениях мужчины и женщины, когда соседи застают в квартире любовника их соседки. Хозяйка, еле передвигая трясущиеся от волнения ноги, в полурасстегнутой одежде, с растрепанными волосами идет к двери. Наш же «технарь», чтобы не мешал, вынужден прятаться под кроватью, где, кстати, лежал сантиметровый слой пыли. Но страхи оказались напрасными: в дверь стучал почтальон.
Среди запомнившихся элементов нашей деятельности в 60-х годах по совершенствованию спец. технического вооружения был и такой эпизод.
В соответствии с возникшей острой оперативной необходимостью применения различных транспортабельных радиосредств для регистрации интересующих нас диалогов между подозреваемыми и обвиняемыми встала во весь рост задача радикальной субминиатюризации отдельных типовых деталей радиосхемы.
Особую озабоченность тогда вызывали большие габариты отечественных полупроводников-триодов («П-411»). Как нам объяснили ведущие специалисты НИИ «Светлана», все дело заключалось в оснастке триода, которая допускала необходимые нам габариты при условии замены корпуса. Специалисты НИИ и предложили нам «упаковать» старую оснастку триода в нужные нам размеры нового корпуса. Однако, возникли некоторые затруднения с реализацией этого предложения, так как триоды «П-411» выпускались в одном из московских НИИ. Пришлось вступать в соответствующую договоренность с руководством этого НИИ с помощью наших коллег из 2 Главного Управления и периодически привозить поездом из столицы упомянутые оснастки. В дальнейшем, в связи с появлением валютных резервов в ОТУ была решена проблема с заменой «П-411» на более совершенный импортный аналог «2Н-500».
