23 апреля 2021 г. в г. Пушкине прошла VI межведомственная научно-практическая конференция, посвященная Великой Отечественной войне.
В конференции приняли участие представители научных и образовательных организаций различных ведомств - ФСБ России, Минобороны России, МВД России, МЧС России, ФСО России, ФСИН России, Следственного комитета Российской Федерации, Росгвардии, Минобрнауки России, Министерства просвещения Российской Федерации, а также РПЦ.

Участники конференции рассмотрели следующие вопросы:

- героизм воинов Красной Армии и НКВД;
- участие органов и войск НКВД СССР в приграничных боях на советско-германском фронте, в первых оборонительных операциях Красной Армии;
- причины неудач Красной Армии в первый период Великой Отечественной войны.

С сообщением "О работе оперативных пунктов НКВД – НКГБ СССР в прифронтовой полосе Ленинградской области в 1941 – 1944 гг.", которое мы сегодня публикуем,   на конференции выступил член Президиума Совета ветеранов Управления  ФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области Аксенов О.П.

Одной из главных целей вторжения в июне 1941 года фашистской Германии на территорию Советского Союза стал захват и полное уничтожение Ленинграда. Уже в начале июля гитлеровцы вступили в пределы Ленинградской области, но столкнулись с таким сопротивлением ее защитников, какого не встречали в своей военной кампании. К осени 1941 года враг был остановлен. Линия фронта – противостояния частей Красной Армии и группы армий «Север» вермахта - стабилизировалась. С 8 сентября, после захвата немцами Шлиссельбурга, началась 900-дневная блокада города.

Руководители обороны Ленинграда, военное командование, исходя из Директивы Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП (б) №П509 партийным и советским организациям прифронтовых областей от 29 июня 1941 года, делали всё необходимое для развертывания в захваченных районах области партизанской войны и диверсионной борьбы, создания для агрессора и всех его пособников невыносимых условий [1, с. 121-123]. Большую роль в этой важнейшей работе играло Управление НКВД – НКГБ СССР по Ленинградской области (далее: УНКВД ЛО – УНКГБ ЛО), его разведывательный отдел (с конца августа 1941 года – 4-й отдел).

Начальник Управления П.Н. Кубаткин вместе с партийными и военными руководителями входил в состав Ленинградского штаба партизанского движения. Чекисты активно занимались формированием партизанских отрядов, оперативным сопровождением их боевых действий. В поле зрения разведотдела находились подготовка и направление в тыл противника диверсионных и боевых групп, участие в организации подпольной деятельности, добывание разведывательной информации в интересах командования фронтов.

Выполнение каждой из указанных выше важнейших задач предполагало, как правило, пересечение исполнителями линии обороны, их проход через расположение передовых вражеских частей. Использование авиации далеко не всегда, особенно в первые месяцы войны, было доступным и целесообразным. Для изучения переправ через рубежи противостояния войск и осуществления проводок агентов-маршрутников, разведывательно-диверсионных групп и партизанских отрядов 4-й отдел УНКВД ЛО организует на передовой линии фронта оперативные (переправочные) пункты. Места их дислокации определялись направлениями возможных прорывов немцев для взятия Ленинграда и активных действий советских войск. Количество оперпунктов изменялось в зависимости от военной обстановки и на начало 1942 года составляло 10–12 подобных чекистских структур[3, с. 97].

Как же строилась работа переправочных пунктов? Каждый из них состоял из трех – пяти оперативных работников, радиста с рацией, должен был иметь материальную базу с боеприпасами, обмундированием, питанием. Сотрудники оперпунктов тесно взаимодействовали с командованием соответствующих подразделений советских войск, определяли участки фронта, которые наиболее подходили для вывода агентуры, диверсантов, народных мстителей на оккупированную территорию. А прорехи, так называемые «коридоры», в дислокации передовых сил противника, несмотря на самую, пожалуй, концентрированную группировку гитлеровских войск под Ленинградом, всё же имелись. Ведь велика была и Ленинградская область, включавшая тогда нынешние Псковскую и Новгородскую области. Важно было точно установить эти «коридоры»и постараться обеспечить безопасное их прохождение.

Необходимо отметить, что чекисты оперпунктов занимались, особенно в первые месяцы, и подготовкой кандидатов на зафронтовую работу. Для разведчиков отрабатывались задания и сроки их выполнения, намечались маршруты движения по местности, занятой врагом, пути возвращения обратно. С учетом жестокого оккупационного режима в захваченных немцами районах многих кандидатов для подобных целей подбирали из числа местных жителей – подростков и юношей непризывного возраста, а также лиц, имеющих отсрочки от призыва в Красную Армию. Некоторые из них становились проводниками через линию обороны для уходящих в тыл противника партизанских отрядов и боевых групп со специальными заданиями.

Принципиальное значение для становления деятельности переправочных пунктов имело создание в Тихвине с началом осени 1941 года оперативной базы УНКВД ЛО под руководством заместителя начальника Управления М.П. Макарова [18, с. 160-164]. В очень сложное для Ленинграда время чекистский аппарат базы развернул активную агентурно-оперативную работу в северо-восточных неоккупированных районах области. Тем самым Управление высвобождалось от части задач, которые могли быть более эффективно решены при наличии оперативного простора вне блокадного кольца. Во взаимодействии с местными партийными руководителями чекисты участвовали в формировании новых партизанских отрядов, оперативно-партийных групп, готовили их к выводу в тыл врага для боевой и подпольной деятельности.

В этой связи следует подчеркнуть, что в структуре аппарата Тихвинской оперативной базы действовала особая группа сотрудников 4-го отдела во главе с заместителем начальника этого отдела С. Т. Хорсуном [Там же, с. 165]. Её задачей являлась сугубо разведывательная и диверсионная работа на оккупированной территории. Именно Хорсун был ответственным за подготовку и вывод в немецкий тыл через созданные в прифронтовой полосе оперативные пункты агентов-маршрутников, разведывательно-диверсионных групп, будущих подпольщиков, связных и курьеров для партизанских отрядов, а также во взаимодействии с военным командованием - новых партизанских формирований. Он же осуществлял контроль за деятельностью переправочных пунктов, в зависимости от обстановки на фронтах вносил предложения по изменению их дислокации и организации новых.

Первым в конце августа 1941 года был создан в пос. Троицкое оперпункт Мгинского направления (Шлиссельбург – Тосно). Следом, в сентябре, организуется Маловишерский пункт с оперативными устремлениями на Старую Руссу и Новгород. Их возглавляли И.В. Авдзейко и Л.С. Трухин – заместители начальников 2-го и 4-го отделений 4-го отдела соответственно [19, с. 113].Трухин внес важный вклад в становление работы оперпунктов, в том числе – и Мгинского. Он будет оставаться в центре этих дел в аппарате сотрудников группы Хорсуна до полного освобождения Ленинграда от блокады.

Мгинский переправочный пункт стал своеобразным полигоном, с помощью которого отрабатывалась тактика организации агентурно-оперативной работы в прифронтовом вражеском тылу, а также реализовывались долгосрочные планы разведывательно-диверсионной деятельности в дальних оккупированных районах области. Одновременно оттачивались формы взаимодействия в решении этих вопросов с заинтересованными нашими войсковыми подразделениями. В документах архива Управления ФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области за военный период неоднократно встречаются ссылки на позитивный опыт, накопленный Мгинским оперпунктом во главе с И.В. Авдзейко, остававшимся на этом ответственном посту почти весь первый год войны.

В архиве сохранился рапорт начальника оперпункта № 5 капитана Бучнева, который по указанию начальника 4-го отдела УНКВД ЛО Л. И. Кожевникова в январе 1942 года был специально командирован для ознакомления с положением дел на Мгинском переправочном пункте [9, л. 28-30]. Бучнев дает обстоятельный анализ работы данной оперативной группы, её агентуры и положительно характеризует каждого сотрудника. Взаимоотношения Авдзейко с личным составом пункта и командованием действовавшей в этом районе 54-й армии признаны хорошими.

Чем же была вызвана необходимость подобной небезопасной командировки Бучнева? Ведь его оперпункт находился на правом берегу Невы, напротив захваченного немцами Шлиссельбурга, и требовалось пересечение линии фронта, чтобы проинспектировать Авдзейко. Мотивы здесь могли быть следующие. Внутри блокадного кольца, прежде всего вдоль линии Ленинградского фронта, 4-й отдел организовал кроме оперпункта Бучнева еще четыре подобные структуры с подчинением непосредственно Л.И. Кожевникову [22]. Поэтому командировка Бучнева, возможно, преследовала цель почувствовать на примере мгинских коллег опыт участия оперпунктов северо-западных районов области, подчиненных С.Т. Хорсуну, в разведывательном обеспечении действий подразделений Красной Армии в сложнейший период Тихвинской оборонительной и наступательной операций. Это было важно для непрерывного поиска возможностей прорыва блокады. Оперпункты Бучнева и Авдзейко как раз и находились по разные стороны отделявшего Ленинград от Большой земли 12 – 16 километрового перешейка на юге Ладожского озера, занятого частями 18-й немецкой армии.

К началу 1942 года Авдзейко и его коллеги немало сделали для подготовки и направления во вражеский тыл разведчиков-маршрутников, проведения через линию фронта оперативных и боевых групп. Территория Мгинского направления подвергалась, можно сказать, тотальному разведывательному изучению по заданиям командования Ленинградского, Северо-Западного, а позднее – и Волховского фронтов. Требовалось не пропустить концентрацию немецких войск и нанесение удара по Ленинграду со стороны Мги – Тосно. Враг ещё не оставлял своих намерений дойти до р. Свири и соединиться с финской армией.

Успех работы переправочных пунктов, особенно на начальном этапе, в подавляющей степени зависел от взаимодействия чекистов с воинскими частями. И речь идет не только о поиске «окон» в расположениях войск противника и заданиях разведчикам. С наступлением холодов и самой суровой блокадной зимы у прифронтовых оперативных групп возникали, подчас, непреодолимые трудности с обеспечением обмундированием и питанием. В архиве имеется немало свидетельств активной позиции И. В. Авдзейко в разрешении данных проблем. Он напрямую обращался по этим вопросам к руководству 54-й армии, которая до лета 1942 года была оставлена Ставкой Верховного Главнокомандования за Ленинградским фронтом [4, с. 172–173, 405].

В начале октября 1941 года, например, младший лейтенант госбезопасности Авдзейко направляет письмо начальнику политотдела 54-й армии бригадному комиссару тов. Будкину с просьбой о выделении продовольствия для отряда с боевой задачей в тылу врага в районе Мга – Шапки [6, л. 3]. Иначе выполнение задания могло быть сорвано. А уже 26 октября следует обращение непосредственно к Военному совету армии с ходатайством о пайках, обмундировании для сотрудников оперпункта и направляемых в тыл противника диверсионных и разведывательных групп УНКВД ЛО [Там же, л. 4]. Из пояснений к просьбе следует, что в период с 15 – 20 октября 1941 года в тыл врага, в район Мга – Тосно – Любань – Чудово заброшены две оперативные группы с задачей наладить партизанскую разведку и подготовить необходимые данные для налетов на штабы противника в указанных районах. В тылу врага находятся агенты-разведчики в районе Шлиссельбург – Мга – Отрадное. Агентура и опергруппы проинструктированы в разрезе задач, поставленных командованием 54-й армии. Авдзейко просит соответствующего распоряжения о дальнейшем зачислении на довольствие по вещевому обеспечению и сухому пайку сотрудников оперпункта, а также о выделении продовольствия для засылаемых в тыл врага разведчиков и диверсионных групп.

Но не всё решалось своевременно. Это видно из докладной записки Авдзейко на имя заместителя начальника 4-го отдела С.Т. Хорсуна о работе Мгинского оперпункта за время с 1 ноября 1941 года по 1 января 1942 года [6, л. 22-24]. Сеть завербованной агентуры на пункте составляла 29 человек. Три агента были отсеяны за трусость. Только в ноябре в тыл врага посланы 19 маршрутников, резидент и один агент на длительное оседание. Всего получено 10 разведсообщений. Однако из числа агентов, проведенных за последние три месяца на оккупированную территорию, не вернулись с заданий 12 человек. 6 декабря оперпунктом отправлена в Ленинград бывшая боевая группа из четырех человек из-за невозможности дальнейшего снабжения продовольствием и обмундированием, полного отсутствия в оперпункте зимней амуниции и вооружения. Автор записки ставит перед руководством УНКВД ЛО вопросы о необходимости создания базы материального обеспечения оперпунктов и пересмотре системы финансовой отчетности при расходовании средств на организацию питания групп и агентуры.

Вот как И.В. Авдзейко характеризует обстановку того периода в своих послевоенных воспоминаниях:

«Отсутствие на первом этапе радистов в разведгруппах, невозможность снабдить их провиантом на длительный период вынуждали посылать разведгруппы в тыл противника лишь на короткое время и действовать в прифронтовой полосе. Каждый переход линии фронта требовал большого нервного напряжения и большого риска для жизни разведчиков. Были случаи, когда людям, уходящим в тыл противника, выдавалось несколько вареных картошек, небольшой кусок конины и несколько сухарей. Зимой не хватало лыж и маскировочных халатов. Когда немцы подошли к гор. Волхову и заняли гор. Тихвин, чтобы получить 10 литров бензина и продукты по аттестату на пять человек (это все, кто был у нас в опергруппе), надо было идти к командующему 54-й армией генералу И. И. Федюнинскому.
Только беспредельная любовь к Родине, осознание своего долга и жгучая ненависть к врагу помогали всему коллективу опергруппы преодолевать трудности и с честью выполнять стоящие перед нами задачи» [22].

В очень трудных условиях работали тогда и переправочные пункты, дислоцировавшиеся внутри блокадного кольца на правом берегу реки Невы. Здесь действовала Невская оперативная группа (далее – НОГ) войск Ленинградского фронта, задачей которой было объединение усилий частей фронта на участке от Ладожского озера до с. Ивановское (у места впадения реки Тосны в Неву – прим. авт.) в интересах, прежде всего, удержания и расширения захваченного 20 сентября 1941 года на левом берегу Невы плацдарма – Невского пятачка. Войска группы постоянно переправлялись на плацдарм, где вели ожесточённые бои с основной целью - пробиться в направлении Синявино, чтобы соединиться с войсками 54-й армии и деблокировать Ленинград. На всём остальном протяжении фронта подразделения НОГ обороняли правый берег Невы, препятствуя возможной переправе противника [20, с. 8].

Один из переправочных пунктов УНКВД ЛО располагался в дер. Малое Манушкино – как раз напротив Невского пятачка. Его возглавлял старший оперуполномоченный 4-го отдела младший лейтенант госбезопасности И. И. Тимофеев. Специфика работы чекистов на этом важнейшем участке фронта видна из докладной записки Тимофеева на имя Л. И. Кожевникова от 17 октября 1941 года:

«За период с 5 по 15 октября тщательно обследован и проверен правый берег Невы с целью организации пунктов переправы через реку одиночек и групп. Производились систематические выезды на передовые позиции расположения наших войск совместно с командованием 4 и 5 истребительных батальонов, занимающих оборону на этом берегу, производилось наблюдение. В результате организован один пункт переправы в расположении 4-го истребительного батальона в районе дер. Кузьминка. Через него нами переброшено 4 человека агентуры. Возможности использовать эту переправу для одиночек (на лодке) в настоящее время имеются. Пунктов переправы для групп и отрядов на участке от с. Ивановское до Марьино нет в связи с тем, что противник по берегу занимает оборону и создал линию укреплений – без боя не переправиться» [8, л. 1-3].

Далее Тимофеев приводит в своем докладе тревожный факт, свидетельствующий об огромной опасности командировок на противоположный берег Невы: «Возвратившейся агентуры за указанный период на этом участке нет» [Там же, л. 3]. Есть сообщение в 4-й отдел и об отказе агентуры переправляться через Неву [Там же, л. 11].

Но пройдет несколько месяцев, Тимофеев и его подчиненные наберутся опыта, посодействуют им в осуществлении переправ зимние ночи и холода, изменится и тональность информации чекистов в Центр. Характерным в этом смысле является рапорт Тимофеева в 4-й отдел УНКВД ЛО о работе оперпункта за I квартал 1942 года:

«Переброшено агентуры в тыл противника с разведывательными заданиями по маршрутам в Мгинский и Тосненский районы – 12 человек. Послано на оседание в глубинные районы Ленинградской области (Мгинский и Новгородский районы, г. Луга) со специальными заданиями разведывательного и диверсионного порядка - 4 агента. Проведены две комбинации с целью внедрения в органы немецкой разведки, по ним переброшены в тыл врага два квалифицированных агента. Всего за этот период подготовлено и переброшено на оккупированную территорию агентуры – 17 человек» [Там же, л. 51].

Выше уже говорилось о начальнике оперпункта Бучневе. Его группа располагалась южнее рабочего поселка имени Морозова, где р. Нева берёт начало из Ладожского озера. Из планов работы пункта на октябрь – декабрь 1941 года видно, что группа ставила перед собой весомые задачи по зафронтовой деятельности. Это касалось, прежде всего, подбора и подготовки агентуры для изучения обстановки в районах, занятых врагом на противоположном берегу Невы: Шлиссельбург – Мга – Синявино. Разрабатывались маршруты движения агентов и способы их переправы – по реке или Ладожскому озеру. При этом намечались и такие важные цели специальной работы, как подстава агента «С» немецкой разведке; восстановление связи с агентурой органов НКВД на оккупированной территории и вербовка там новых источников; захват группой боевиков «языка», оперативных документов и оружия [9, л. 1-5].

Непосредственно под Ленинградом, в расположении 13-й стрелковой дивизии 42-й армии Ленинградского фронта, на Пулковском оборонительном рубеже действовал переправочный пункт под руководством старшего оперуполномоченного 4-го отдела А.Ф. Кадачигова. И здесь, несмотря на очень высокую плотность вражеских сил, требовалось вместе с военным командованием находить «коридоры» для вывода в тыл противника нашей агентуры, разведывательно-диверсионных групп и сформированных Управлением НКВД ЛО партизанских отрядов. При этом Кадачигов сам подбирал и готовил агентуру, отрабатывал задания и, проявляя смелость, выводил её через позиции немецких войск на оккупированную территорию для решения конкретных задач разведывательного и диверсионного характера.

Кадачигов лично выполнял разведку огневых средств противника на участке фронта 13-й дивизии. В январе 1942 года по просьбе командира дивизии он более двух суток провел в нейтральной полосе, установил огневые точки гитлеровцев в районе деревни Кузьмино и сфотографировал их [16, л. 5].

Пожалуй, самым сложным временем для деятельности оперативных пунктов северо-восточных районов области стало судьбоносное для блокированного Ленинграда сражение за город Тихвин в конце 1941 года. Гитлеровцы планировали сломить сопротивление советских войск на реке Волхов и ударом через Тихвин выйти к реке Свири, где уже с сентября находились части их союзников - Карельской армии Финляндии. В этом случае были бы перерезаны коммуникации, ведущие к Ладожскому озеру, а Ленинград и его защитники лишились бы последней возможности получать помощь по Дороге жизни. Начав 16 октября это наступление, немцы через день форсировали Волхов и 8 ноября взяли Тихвин. Потребовалось чрезвычайное напряжение сил Красной Армии, чтобы до конца года в ходе Тихвинской наступательной операции вернуть захваченные врагом территории и отбросить его к Волхову на исходные позиции.

Линия фронта на северо-востоке боевых действий в этот период стремительно менялась. В интересах соответствия запросам военного командования в оперативной информации об устремлениях противника и эффективной зафронтовой работы Управление НКВД ЛО стремилось своевременно корректировать деятельность своих разведывательно-переправочных пунктов, их дислокацию, силы и средства. Еще в первой половине октября с целью расширения работы оперпунктов по всей линии фронта восточных районов области в Тихвине создается руководящая оперативная группа из начальствующего состава отделений 4-го отдела. В неё вошли опытные офицеры А.С. Алёхин, Л.С. Трухин и А.И. Райхель. Задачами группы являлись координация всей разведывательной работы на восточном направлении и непосредственная помощь оперпунктам на местах их базирования.

От имени этой группы начальник 2-го отделения 4-го отдела А.С. Алёхин 20 октября внес развернутые предложения о создании оперативных пунктов на востоке области в районах действия каждой из пяти армий: 54-й и 4-й (Ленинградский фронт), 52-й и 34-й (Северо-Западный фронт) и 7-й (Карельский фронт) [10, л. 9-15]. Однако их полное укомплектование, с учетом опыта деятельности Мгинского пункта, требовало досылки оперработников и радистов из Ленинграда. К числу необходимых организационных мероприятий Алёхин отнес также решение проблем обеспечения переправочных пунктов всем необходимым для их работы. Речь шла о снабжении каждого оперпункта автомашиной, набором различных документов и печатей из противостоящих районов, занятых противником, обеспечении одеждой, обувью и питанием постоянной агентурной сети применительно к зимним условиям.

В рапорте Алёхина приведена аргументация изложенных предложений. Многие районы дислокации оперпунктов частично эвакуированы. Подходящие для разведывательной работы два – три человека вербуются после просмотра 60 – 70 человек, для чего необходимо выезжать от места базирования за 40 – 70 километров. У агентуры, в большинстве своем, нет подходящей одежды и обуви (сугубо гражданского типа – прим. авт.). В результате имеются факты отмораживания ног во время ходок и случаи заболевания воспалением легких. Это лимитирует работу с агентурой, так как оставить её голодной при условии отрыва от места жительства нельзя.

Кроме того, разведку глубокого вражеского тыла ограничивает отсутствие возможности изготовлять на месте соответствующие документы для агентуры (паспорта, военные билеты, справки о судимости, удостоверения концлагерей или трудовых колоний), легализующие пребывание разведчиков на оккупированной территории. Каждый оперпункт, исходя из своих задач, должен быть снабжен набором документов из районов, занятых противником.

Чувствуется, что доклад Алёхина – основательный, объективный и необходимый – начинал готовиться, когда немцы еще находились на левом берегу Волхова. Но на момент его завершения враг форсировал Волхов и уже четвертые сутки рвался к Тихвину. Поэтому Алёхин заканчивает рапорт постановкой вопроса о переключении основного внимания всей оперативной группы 4-го отдела на самые опасные направления развития военной обстановки: Чудово – Кириши и Лодейное Поле – Вознесенье.

Начальник Управления НКВД ЛО П. Н. Кубаткин, которому был доложен данный документ, незамедлительно, 22 октября, реагирует на него письмом на имя руководителя Тихвинской оперативной базы М.П. Макарова:

«Разведывательную работу организуйте так, чтобы все квалифицированные работники занимались не общим руководством, а практической разведывательной работой на месте. Пять оперативных групп создавать не нужно. Создайте три оперпункта в наиболее важных направлениях. Руководство этими пунктами должны осуществлять Алёхин, Трухин и Райхель.
Форсируйте подбор агентуры для внедрения в немецкие разведывательные органы. Установите дислокацию немецких разведывательных пунктов и перехватите их работу против нас.
Вопрос с продовольствием нужно разрешить на месте, для этой цели используйте совхозы. Из местных ресурсов можно заготовить сухари. В части дополнительного снабжения нужно договориться с армиями. Рациями оперпункты снабдим. Кубаткин» [10, л. 325-326].

В двадцатых числах октября Макаров и Хорсун немедленно организуют в связи с возникновением тихвинского участка фронта три новых оперативных пункта:
- Дрегельский (дер. Неболчи) с направлением работы: Чудово – Кириши (начальник – Трухин);
- Тихвинский (дер. Новинка), направления:Кириши, правый берег реки Волхов (начальник - Райхель);
- Оятский (дер. Алёховщина), направления: Лодейное Поле, Подпорожье, Вознесенье (начальник – Пушкарев, с ноября - Алёхин)[15, л. 1-12].

В расширении деятельности оперпунктов важную роль сыграло решение УНКВД ЛО о прикомандировании сотрудников областных подразделений, занимавшихся зафронтовой работой, к 4-му отделу. Группа Хорсуна получила существенное пополнение. Он сам в середине ноября будет направлен в Алёховщину для руководства с позиций Оятского оперпункта всей разведывательной деятельностью в северных районах области. Именно эта территория становилась стратегически важной для дальнейшего развития военных событий. Ведь от Тихвина, находившегося в руках гитлеровцев, до Лодейного Поля, где на Свири шли кровопролитные бои красноармейцев с финскими войсками, оставалось только 170 километров – несколько часов езды на автомашине как раз через Алёховщину.

Для Маннергейма, главнокомандующего финской армией, форсирование Свири и дальнейшее соединение с немцами было главной целью – это позволило бы, наконец, завершить формирование южных границ его страны, в умах политиков которой еще витала мечта о Великой Финляндии. Известно, что в сентябре 1941 года Маннергейм даже приезжал в Александро-Свирский монастырь и на северный берег реки Свири, чтобы убедиться в реальности своих планов [21]. В октябре финны не только выйдут к реке, но и захватят плацдарм шириной 100 км и глубиной 20 км на её южном берегу от Вознесенья до Свирьстроя. Правый отрог этого плацдарма окажется у села Ошта в Вологодской области на единственной трассе в сторону Вытегры и Вологды.

В сферу оперативной ответственности Хорсуна на новом месте вошли 11 районов. При этом Вознесенский и Подпорожский районы были полностью заняты противником, Мгинский, Волховский, Лодейнопольский и Тихвинский районы – частично оккупированы, Пашский и Винницкий являлись прифронтовыми районами, а Оятский, Ефимовский и Капшинский – тыловыми. Исходя из создавшегося на севере области угрожающего положения, Хорсун вносит 23 ноября предложения по созданию ещё четырех оперативных пунктов:

- Винницкий (дер. Андроновская) с направлениями работы: Ошта, Вознесенье, Князево, Усть-Пидьма (начальник – Ефремов);
- Пашский (дер. Пашский Перевоз), направления: Свирица, Горка, Ручьи, Лодейное Поле (начальник – Пушкарев А. В.);
- Лодейнопольский (дер. Янгиничи), направления: Свирьстрой, Яндеба, Подпорожье (начальник – Боличев В. В.);
- Волховский (дер. Колчаново), направления: правый и левый берег р. Волхов вверх по течению, деревни Усадище, Воскресенское (начальник – Машашвили И.С.) [10, л. 332-336]

В пояснительной записке к этому плану Хорсун и начальник 2-го отделения 4-го отдела А. С. Алехин, находившийся также на Оятском оперпункте, объясняют изложенные выше предложения не только сугубо сложностью оперативной обстановки в северных районах области, но и бездорожьем, плохими средствами связи и сообщения при острой необходимости немедленного использования добытых агентурой разведывательных материалов. М.П. Макаров, руководитель Тихвинской оперативной базы, предложения по организации дополнительных оперпунктов утвердил.

Ситуацию на севере области и первые оперативные результаты чекистов можно представить из имеющегося в архиве письма С.Т. Хорсуна начальнику 4-го отдела Л. И. Кожевникову от 28 ноября 1941 года [Там же, л. 57-61]. Он информирует руководство о первых итогах своей работы в Алёховщине. За неполные десять дней оперпунктами (без учета Мгинского и Волховского) завербовано 56 агентов, из них послано в тыл врага – 32 человека, отсеяно за трусость – 6, остальные находятся в резерве. От пока ещё немногих вернувшихся маршрутников получены донесения о движении противника, о наличии штаба финской части в дер. Кут-Лахта. Ожидается возвращение двух агентов, посланных в глубокий тыл за документами, которые должны помочь легальному хождению по финскому тылу.

Хорсун критически относится к достигнутому, хотя работа только начинается. Он с сожалением констатирует, что Боличев в районе Лодейного Поля пока не смог перебросить через Свирь ни одного человека, так как рубеж реки здесь практически непроходим, а попыток посылки агентов восточнее не делалось. И планирует уделить этому участку больше внимания. Часть своей агентуры Хорсун предполагает передать другим оперпунктам:

«Из резерва агентов в пять человек - четырех даю Волховскому оперпункту для боевой операции в деревнях Мотохово и Солоницы. А именно: изъять и привести предателей – старосту дер. Солоницы, служившего проводником для немцев по болотам, и Гуляева, предавшего Киришский отряд (партизанский – прим. авт.) Двух боевиков я подобрал из Киришского отряда, переданного в райвоенкомат, - решительных и хорошо знающих местность, а двух остальных подобрал на Алёховщине. Тут же подобрал к переброске в тыл и завербовал карела, знающего финский язык. Его я на днях посылаю в Петрозаводск»[10, л. 60].

В письме Хорсун отмечает, что действующая на севере 7-я армия находится в обороне, фронт довольно долго – устойчивый. Но есть сложности во взаимоотношениях чекистов с военным руководством. Командование в лице разведывательного отдела армии почти подчинило себе все наши райотделы НКВД. При посылке наших маршрутников военные предлагали давать маршруты ходок, а при переправке боевых отрядов – выполнять задания армии и все сведения передавать разведотделу. В результате переговоров Хорсун провел в жизнь линию 4-го отдела. Было решено: «агентуру посылаем мы без информации военных о задачах, проводку через линию фронта обеспечивает армия, боевым группам даем задания мы, лишь информируя армию о поставленных задачах, и последующие данные даем её штабу после отработки мы сами» [Там же, л. 61].

Вновь перед Кожевниковым был поднят вопрос о централизованном снабжении:

«Здесь, конечно, Америки не откроешь, но я не жалуюсь и снабжаюсь сам всеми способами и средствами. Кое-как выдрал валенки, теплые пиджаки (которых на сегодня уже нет) и одевал группы и агентуру. Но хуже дело обстоит с деньгами: на работу в северных районах имею только 2000 рублей, которые уже израсходовал на покупку питания для групп и агентуры. Скрепя сердце, я вынужден отказывать оперпунктам в деньгах, так как их не имею. Думаю, что Вы сумеете выкроить (по параграфу 9) и прислать мне тысяч 20 рублей.
Кроме того, мне необходимо пополнение вооружения. Требуются надульники, патроны к ним и, если есть, автоматы с запасом патронов. Армия из оружия ничего не дает. Достать оружия здесь нельзя.

Стою перед дилеммой остаться без связи, не говоря уже о необходимости связи с нашими оперпунктами, в частности, из-за чрезвычайно плохих дорог. Мне кажется, что в этом деле Вы, Леонид Иванович, сможете мне помочь, прислав дополнительно человек пять радистов с рациями, которых использую для выброски в тыл врага, и шифровальщика, чтобы я мог связываться и с Вами, и с оперпунктами. Был бы доволен, если бы Вы смогли дать две «полуторки» или два «пикапа» и комплект цепей для зимы»[Там же, л. 58-59, 61].

В становлении деятельности группы Хорсуна прослеживается и такой важный аспект, как контрразведывательная составляющая. На это разведчиков нацеливали руководители УНКВД ЛО. В резолюции по плану создания оперпунктов в северных районах области М. П. Макаров прямо указал: «Не забывайте о развороте контрразведывательной работы» [10, л. 332]. Решение данной задачи было актуально для интересов самой разведки и собственной безопасности её исполнителей. Не случайно в докладах по линии Хорсуна начальнику Управления НКВД ЛО предусматривался раздел: «Контрразведывательная работа оперпунктов». В начале 1942 года в таком докладе, в частности, отмечалось:

«Установлен резидент германской разведки – бывший старшина Мотоховского и Захожского сельсоветов Кириллов Иван Федорович. Он скрывал свою принадлежность к германской разведке, пытался проникнуть в наш разведывательный пункт, но своевременно был разоблачен агентом оперпункта, работавшим с заданием в тылу противника в районе Мотохово – Иконово. На основании его показаний и показаний ряда разоблаченных германских шпионов, завербованных немцами из числа военнопленных и населения оккупированных территорий, нами устанавливается система и методы немецкой агентурной разведки»[15, л. 58].

Еще один пример из чуть более раннего времени. 6 ноября1941 года при выезде работников Тихвинского оперпункта в район станции Зеленец для выброски агентуры был задержан выдававший себя за жителя г. Гатчины латыш Ураган, оказавшийся впоследствии кадровым немецким разведчиком [15, л. 11]. На допросе он показал, что выведен в советский тыл для разведывания войсковых соединений Красной Армии, обороняющих г. Тихвин, и установления проходимых дорог для немецких воинских частей и военной техники. О полученной от Урагана информации по вероятным срокам нападения немецких войск на Тихвин было ориентировано наше военное командование. Следствие по делу Урагана позволило установить используемые немецкой разведкой способы проникновения через линию фронта и преодоления её агентами советских оборонительных позиций [17, с. 95-97].

Создание значительного количества оперативных пунктов на северо-востоке области, где осенью и первой блокадной зимой происходило активное изменение линии фронта, требовало постоянного контроля за их работой и быстрого реагирования на возникающие в ней проблемы. Был отмечен, например, ряд случаев, когда отдельные районные отделы и отделения УНКВД ЛО занимались самостоятельным выводом в тыл противника агентуры со специальными заданиями. Причем делалось это без согласования с оперпунктами и командованием воинских подразделений, что могло привести к гибели переходящих линию фронта людей или, в лучшем случае, - к их задержанию нашими передовыми частями до выполнения задания. Но даже при удачном выходе в тыл врага возвращение с задания весьма осложнялось. Ведь воинские подразделения, задерживая переходящих линию фронта, направляли их в особые отделы, где только следственным путем и запросами устанавливалась их принадлежность к органам НКВД, что, безусловно, приводило к устранению добытых агентурой разведывательных данных о противнике.

С целью пресечения подобной практики М. П. Макаров и С. Т. Хорсун в ноябре 1941 года направляют руководителям областных отделов и отделений УНКВД ЛО и начальникам переправочных пунктов письмо-указание, в котором требуют всю выброску агентуры в тыл противника впредь производить только через оперпункты 4-го отдела [10, л. 343-344]. Оперпунктам предписано перед отправкой агентуры районных отделов и отделений уточнять, с учетом обстановки, маршруты следования и пункты возврата агентуры и давать соответствующий пароль. При выходе агентуры из тыла противника оперпункты должны отбирать разведданные, которые подлежат немедленной реализации через командование, а агентуру - направлять в областные подразделения по принадлежности для получения новых заданий и дальнейшей работы в системе оперпунктов 4-го отдела.

Среди архивных документов имеется обширная докладная записка тех же авторов – Макарова и Хорсуна – на имя Кубаткина «О работе оперпунктов 4-го (разведывательного) отдела УНКВД ЛО на территории восточных районов Ленобласти за время с 20 января по 20 марта 1942 года»[15, л. 17-64]. Она представляет собой 47 листов плотного текста с серьезным исследованием деятельности этих прифронтовых чекистских структур не за какой-то большой отчетный срок, а всего лишь за два месяца. Но это был период тяжелых испытаний для армейских соединений Ленинградского и Волховского фронтов – период Любанской операции с задачей осуществить прорыв блокады Ленинграда. Наши войска стремились развить свое наступление после освобождения Тихвина всё дальше за Волхов и на Новгородском направлении. В ходе операции были допущены ошибки, под Мясным Бором погибла 2-я ударная армия. И всё же операция оказала заметную поддержку защитникам Ленинграда, а главное - сорвала планируемое на весну - лето повторное наступление немецких войск на Тихвин с целью их соединения с финскими войсками на Свири.

«В этой обстановке работа разведывательно-оперативных пунктов шла по линии нарастающего увеличения засылки в тыл противника диверсионно-разведывательных групп (далее – ДРГ)для дезорганизации коммуникаций на оккупированной территории и организации засылки в тыл врага агентуры с целью оседания в прифронтовых районах, а также - маршрутников для сбора разведывательных и контрразведывательных данных о противнике.
Главное внимание было уделено участку прорыва нашими войсками обороны противника в районе Любцы – Спасская Полисть (район действий 52-й и 59-й армий, 50 км на северо-восток от Новгорода. – прим. авт.), куда была отправлена основная масса ДРГ и маршрутной агентуры, что дало возможность ежедневно информировать командование Волховского фронта о мероприятиях и обороне отступающих частей немецкой армии.
Одновременно с этим разведывательные пункты, расположенные на других участках фронта, вели работу по подбору агентурных кадров, формированию и обучению ДРГ, изучению на основе опросов жителей освобожденных районов агентурной обстановки в тылу противника и выявления наиболее безопасных линий переправ для боевых групп и маршрутной агентуры»[15, л. 17-18].

В указанной выше записке есть раздел, посвященный агентам-маршрутникам – их только за два последних месяца оперпункты завербовали 78 человек. Есть и анализ зафронтовых дел маршрутной агентуры, среди которой значилась агент «Ася». Тогда из-за требований конспирации её фамилия не могла быть названа, а сегодня она хорошо известна в коллективе Управления ФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области, у наших новгородских и псковских коллег. Это - 17-летняя фронтовая разведчица Анна Семеновна Костина. В апреле 1942 года за проявленные героизм и мужество в борьбе с фашистскими захватчиками Аня Костина по представлению руководства 4-го отдела УНКВД ЛО была награждена (посмертно) одной из высших наград страны – орденом Ленина. По инициативе Совета ветеранов УФСБ в память об отважной разведчице установлена мемориальная доска в Малой Вишере (Новгородская область), где она жила и училась. Петербургские ветераны-чекисты посещают место ее захоронения в Славковичах (Псковская область), посвятили ей документальную повесть, многие публикации и проникновенные стихи.

Аня очень хотела стать разведчицей и в декабре 1941 года была зачислена в группу Хорсуна, дислоцировавшуюся с осени в Малой Вишере. Здесь и неподалёку на оперативной базе в Боровичах начинают централизованно готовиться наши разведчики, диверсанты и боевики для работы в тылу врага. Наставником Костиной был опытный офицер 4-го отдела М. И. Николаев. Именно он выводил её к линии фронта на ближайшем оперпункте для перехода на оккупированную территорию по ответственным заданиям военного командования в интересах Любанской наступательной операции. Всего юная разведчица совершила девять опаснейших ходок, одолевая каждый раз за два-три дня в условиях суровой зимы многие десятки километров и добывая ценную для военных разведывательную информацию о намерениях противника. 27 февраля 1942 года А. С. Костина в десятый раз перешла линию фронта, но была схвачена и зверски замучена карателями.

Из архивных документов удалось узнать, что инструктор Костиной - М.И. Николаев впоследствии работал начальником оперативного пункта № 4 группы Хорсуна [7, л. 84]. Этому есть подтверждение и в личном партийном деле Николаева, где в автобиографии его рукой записано, что он был командирован УНКВД ЛО с января 1942 года сотрудником разведгруппы НКВД Волховского и Ленинградского фронтов (группа С.Т. Хорсуна –прим. авт.), а «с июля 1942 года по июнь 1943 года – начальником разведывательной оперативной группы НКВД Ленфронта» [5, л. 1-10]. Оперпункт Николаева располагался и успешно действовал под Новгородом в створе 52-й армии, которая летом 1942 года вновь вошла в состав Волховского фронта, выделенного из Ленинградского фронта[4, с. 172-173].

1942 год, по мнению историков, не был отмечен крупными успехами советских войск на фронтах Ленинградской битвы. У группы армий «Север» вермахта ещё имелось достаточно сил, чтобы противостоять нашим наступлениям и самим контратаковать. Но очевидно, что оперативная инициатива, несмотря на ряд неудач, принадлежала на востоке области Красной Армии. Откладывалась встреча немцев со своими союзниками на Свири. Хотя они и продолжали упорно защищать оставшиеся после тихвинских боёв свои два плацдарма на правом берегу Волхова – Киришский и в районе Грузино – в надежде с них вновь угрожать Тихвину. Под Демянском войскам Северо-Западного фронта в феврале удалось окружить и удерживать самую крупную за время войны группировку противника - 6 дивизий численностью почти 100 тыс. человек.

Новая ситуация на фронтах, естественно, учитывалась С.Т. Хорсуном и его коллегами в работе с оперативными разведывательными пунктами. Прифронтовые опергруппы обрели немалый опыт, легче стали решаться с военным командованием вопросы обеспечения всем необходимым в их боевой деятельности. Появились более широкие возможности для переброски своих людей в тыл противника не только «зелёной тропой», но и по воздуху с использованием аэродромов в Боровичах, Малой Вишере и пос. Хвойная. Однако, обследование оперпунктов в декабре 1942 года выявило в их работе и некоторые отрицательные стороны, которые были отмечены заместителем начальника 1-го (аналитического) отделения 4-го отдела А.И. Райхелем.

Выяснилось, что увлечение организацией и подготовкой боевых и разведывательных групп при необходимости ведения большой хозяйственной работы снижает эффективность труда оперативных работников. Они совершенно недостаточно использовали маршрутную агентуру, которая, безусловно, дала бы больше разведматериалов. Акцент на боевые группы, неэффективные с точки зрения главных интересов оперпунктов, привел к слабому изучению переправ через линию фронта, а это задерживало выброску групп и, главное, формировало нежелание систематически переправлять маршрутную агентуру [7, л. 84-85].

По результатам обследования были внесены организационные изменения в содержание деятельности прифронтовых оперативных групп:

«1. Ограничить работу переправочных пунктов, предложив начальникам их сосредоточить главное внимание на посылку маршрутников в тыл противника глубиной до 20 – 40 – 50 км.
Разрешить, в качестве исключения, посылку небольших разведгрупп 5 – 6 человек со специальными заданиями.
2. Максимально усилить посылку маршрутников, обеспечив разведкой линии укрепления противника.
3. Работу переправочных пунктов построить таким образом, чтобы один оперативный работник занимался исключительно выявлением переправ и перебросками маршрутников и групп – как своих, так и главной опергруппы.
4. Вербовку, воспитание, разработку маршрутов и снабжение маршрутников сохранить за переправочными группами.
5. При наличии годных контингентов для диверсионной, вербовочно-агентурной работы и работы в качестве командиров групп, разрешить переправочным пунктам вербовку таковых с последующим направлением в г. Боровичи.
6. Переправочному пункту № 5 тов. Боличева иметь переправу на участке Холм – Поддорье.
7. Переправочному пункту № 3 тов. Машашвили иметь переправы на участке севернее Грузино до ст. Мга»[7, л. 85].

Этими указаниями Хорсун нацеливает чекистов прифронтовых групп на всестороннее изучение ближних тылов противника, его тактических планов и оборонительных сооружений. Оперативные пункты должны быть в постоянной готовности предоставить войсковым частям необходимую разведывательную информацию для их наступательных действий. Для данных целей были необходимы переправы на востоке мгинско-синявинского выступа фронта. Его верхушку в Приладожье уже через месяц войска Ленинградского и Волховского фронтов «срежут» встречным ударом в ходе операции «Искра» и восстановят связь Ленинграда с Большой землей.А переправы по линии Холм – Поддорье на западе от «Демянского котла» работали в конечном итоге в интересах полного освобождения этого района нашими войсками.

Следует правильно понимать требование пункта 1 приведенных указаний в отношении разведгрупп. В основном они доставлялись в тыл противника при помощи самолета. Но в условиях активных действий наших войск оставались важные точки приложения сил и для их наземной переправы за линию фронта. Начальник 4-го (разведывательного) отдела УНКВД ЛО Л. И. Кожевников в спецсообщении в разведотдел штаба Ленинградского фронта в декабре 1941 года, анализируя намеченные отделом мероприятия по подготовке и выброске боевых групп, отмечает, что эта работа направлена, в том числе, на:

«2) создание при оперативных пунктах разведывательного отдела УНКВД по Ленинградской области действующих на всех участках фронта небольших (по два-три человека) групп, способных проникать через линию фронта в тыл и следовать совместно с отступающим противником в целях:
а) ведения систематической разведки действий и сил противника;
б) проведения боевых действий, диверсионных актов, разрушения коммуникаций в районе, непосредственно прилегающем к линии фронта;
в) распространения листовок и проведения спецработы, направленной на организацию активных действий местного населения по разгрому противника»[2, с. 494].

Представляется целесообразным обратить внимание на пункты 4 и 5 решения по докладу Райхеля. Очевидно, что центром подготовки отрядов. групп и агентов со спецзаданиями в тылу врага становилась созданная Хорсуном оперативная база в г. Боровичи. База была обеспечена инструкторами подрывного, парашютного, лыжного и стрелкового дела, рассчитана на подготовку в течение пяти-шести дней 25 человек[2, с. 494]. Рядом был аэродром, недалеко находились Маловишерский, Валдайский и Мстинский переправочные пункты. Анализируя в декабре 1942 года весь комплекс вопросов специальной работы на оккупированной территории, в том числе – в глубоком тылу, Хорсун очень взыскательно оценивает достигнутые результаты.

Казалось бы, только за три последних месяца в тыл противника по воздуху и «коридорам» в линии фронта выведено с диверсионно-разведывательными и специальными заданиями 129 человек. Ими многое сделано в плане разведки и разрушительной для оккупантов деятельности. Примером может служить доклад начальника переправочного пункта № 4 Машашвили (имело место изменение нумерации оперпунктов и переведение их начальников с одного пункта на другой в зависимости от оперативной обстановки – прим. авт.) об установленных разведорганах противника, школах подготовки разведчиков, методах заброски их на территорию СССР[12, л. 1-2]. Но Хорсуна волнует, что у его опергруппы на тот момент не было таких высших профессиональных достижений во вражеском тылу, как создание резидентур, легализация агентуры, её внедрение в разведывательные и контрразведывательные органыпротивника. Значит, качество подготовки агентов должно быть выше. Да и операций боевого диверсионного характера требуется больше[15, л. 133].

Изучение документов архива свидетельствует о несомненно весомой роли 4-го отдела в целом и оперативных пунктов в частности в обеспечении разведывательной информацией военного командования. Особенно, после прорыва блокады Ленинграда и с началом подготовки новых активных действий советских войск на территории области. Примером может служить письмо начальнику УНКВД ЛО Кубаткину от руководства штаба Ленинградского фронта с просьбой на основании указаний Военного совета фронта включить в задания агентам на апрель 1943 года следующие задачи на разведку:

«1. Установить группировку, расположение и нумерацию частей противника в районах: Косколово, Котлы, Кингисепп, Волосово, Красногвардейск, Вырица, Луга, Струги Красные, Тосно, Псков, Гдов, Нарва… (всего указано 19 населенных пунктов – прим. авт.).
2. Следить за интенсивностью, направлением и характером перевозок войск и военных грузов по железным и грунтовым дорогам Псков – Гдов – Веймарн; Псков – Луга – Красногвардейск; Батецкая – Вырица – Пушкин; Кингисепп – Волосово – Красногвардейск; Новгород – Ново-Лисино; Красногвардейск – раз. Стекольный – Тосно.
3. Установить районы оборонительных работ и их характер, обратив особое внимание на рубежи: р. Систа, р. Луга, р. Нарва, р. Тосна и районы: оз. Глубокое, Котлы, Волосово, Красногвардейск, Вырица, Тосно.
4. Систематически отмечать количество самолетов противника, базирующихся на аэродромах перед Ленинградским фронтом, и их типы»[11, л. 58].
Чтобы ответить на такую просьбу и подобные обращения командования других фронтов, требовалось держать в состоянии постоянной полной мобилизации не только прифронтовые опергруппы, но и всю систему зафронтовой работы 4-го отдела. Это касалось и действующих разведывательно-диверсионных групп, и оперативных групп при партизанских бригадах, и агентуры – оставленной перед войной на оседание и вновь приобретенной среди местного населения в захваченных врагом районах.

Чувство глубочайшего уважения и гордости за дела ленинградских разведчиков возникает при ознакомлении с объемными архивными делами за 1943 – 1944 годы со специальными сообщениями и донесениями командующим войсками фронтов К.А. Мерецкову, И.С. Коневу, М.М. Попову, которые обычно подписывались лично С.Т. Хорсуном, а часто и совместно с начальниками переправочных пунктов. В них содержатся военно-разведывательные данные, добытые вышедшими из оккупированных районов разведчиками, - о дислокации воинских частей, штабов противника, аэродромов, складов боеприпасов, горючего, строящихся и выстроенных укрепрайонов с указанием точных координат объектов [13, л. 18]. Есть многие подробнейшие сообщения нашей агентуры о движении немецких эшелонов с войсками, автомашинами и другими грузами по железным дорогам разных направлений, о германском вооружении, тяжелой технике, самолетах с указанием их типа, марок [14].

Таким образом, прифронтовые оперативные пункты 4-го отдела Управления НКВД – НКГБ по Ленинградской области проявили себя как эффективный и надежный инструмент разведывательной и специальной работы в тылу противника, внесли большой вклад в достижение победы над фашистскими захватчиками в битве за Ленинград в 1941 – 1944 годах.

Список литературы

1. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2. Кн. 1. Начало. 22 июня – 31 августа 1941 года. М.: Русь, 2000.
2. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2. Кн. 2. Начало. 1 сентября – 31 декабря 1941 года. М.: Русь, 2000.
3. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 3. Кн. 1. Крушение «Блицкрига». 1 января – 30 июня 1942 года. М.: Русь, 2003.
4. Великая Отечественная война 1941 -1945: энциклопедия. – (Гл. ред. М. М. Козлов. Редколлегия: Ю. Я. Барабаш, П. А. Жилин (зам. гл. ред.), В. И. Канатов (отв. секретарь) и др. – М.: Сов. энциклопедия, 1985.
5. Центральный Государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга. Ф. Р-1728. Оп. 1. Д. 220612.
6. Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Ф. 13. Д. 0011. Т. 1.
7. Там же. Д. 0012. Т. 1
8. Там же. Д. 0014. Т. 1.
9. Там же. Д. 0015. Т. 1.
10. Там же. Д. 0016. Т. 1.
11. Там же. Д. 0018. Т. 1.
12. Там же. Д. 0020. Т. 1.
13. Там же. Д. 0021. Т. 1.
14. Там же. Д. 0022. Т. 1.
15. Там же. Д. 0023. Т. 1.
16. Архив Совета ветеранов УФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области за 2008 г. Д. 23, Т. 2.
17. Бернев С. К., Пензина А. С. Следствие продолжается…: Кн. седьмая. – СПб.: Первый класс: Санкт-Петербургское региональное отделение Российского военно-исторического общества (РВИО), 2013.
18. Стародубцев А. Ф. В битве ничьей не бывает. – ИПК «Вести», 2015.
19. Стародубцев А. Ф. Дважды невидимый фронт. Ленинградские чекисты в тылу врага. – М.: Вече, 2010.
20. Операция «Искра». Прорыв блокады Ленинграда / Музей-заповедник «Прорыв блокады Ленинграда» / Сост. Т. И. Коптелова. СПб.: ГАЛАРТ, 2012.
21. На Свири в октябре 1941-го [Электронный ресурс] //Фонтанка.ру. Санкт-Петербург онлайн. Финляндия. – URL: https://www.fontanka.ru/2015/10/20/fia23438/ (дата обращения: 14.03.2021).
22. Административная карта Ленинградской области с линией фронта на 6 марта 1942 г. и условными обозначениями оперпунктов 4-го (разведывательного) отдела и оперпунктов разведгруппы С.Т. Хорсуна. – Личный архив автора.
23. Семейный архив И.В. Авдзейко.