Для меня и многих моих товарищей это был хоть и завершающийся, но еще некий романтический этап перестройки. В декабре 1988 года, будучи заведующим общим отделом обкома, на XXVIII областной партконференции я впервые был избран членом Ленинградского обкома КПСС — безусловно, авторитетного руководящего органа, состоящего из 137 человек.
В состав того обкома во главе с Ю. Ф. Соловьевым входили многие выдающиеся личности. Среди них — ученые с мировым именем: директор Физико-технического института имени А. Ф. Иоффе, будущий Нобелевский лауреат Ж. И. Алферов, начальник ЦКБ морской техники «Рубин» И. Д. Спасский, руководитель межотраслевого государственного объединения «Технохим» Б. В. Гидаспов, известный писатель Д. А. Гранин, народные артисты СССР В. И. Стржельчик и И. А. Колпакова, популярный кинорежиссер И. Ф. Масленников.
Из состава той обкомовской команды вышли будущие российские государственные деятели В. А. Зубков, В. Ф. Яров, А. А. Большаков, создатель и первый руководитель городской налоговой инспекции Д. Н. Филиппов, вице-губернатор города Г. И. Ткачев.
Ряд близких мне коллег по обкому конца 80-х годов до недавних пор занимали важные посты в городских структурах: В. А. Ефимов — ректор Аграрного университета, В. А. Гарюгин — руководитель Санкт-Петербургского метрополитена, Ю. Н. Бурчаков — заместитель президента Санкт-Петербургской торгово-промышленной палаты, В. К. Борисов работал главой администрации Курортного района города.
Естественно, в состав высшего Ленинградского партийного органа входили, кроме вышеназванных лиц, и другие опытные партийные, советские и хозяйственные руководители, передовые рабочие, труженики села. И весь потенциал этих профессионалов своего дела, их опыт были мобилизованы на разъяснение ленинградцам сути партийных решений, причин весеннего фиаско первых лиц города и области на выборах народных депутатов СССР и выводов из этого поражения.
Не погрешу, если скажу, что в тот период практически ежедневно проходили встречи выборного партийного актива и сотрудников аппарата Смольного в трудовых коллективах с представителями средств массовой информации. Мы были искренни в своих помыслах и намерениях исправить создавшееся положение. В наших действиях не наблюдалось каких- либо следов политической стагнации, депрессии.
В течение нескольких весенне-летних месяцев 1989 года в качестве члена обкома я неоднократно выезжал в трудовые коллективы промышленных предприятий, научных и проектных организаций. Несколько раз давал интервью телевидению и ленинградским газетам о сути работы обкома, о рассмотрении обращений коммунистов и населения в Смольный, доступности партийных руководителей для рядовых граждан. Одновременно, на специально организованных занятиях, активно читал лекции для ленинградского партийного актива в Таврическом дворце, в залах и аудиториях Высшей партийной школы.
Категории слушателей на тех занятиях были разными, но вопросы, как правило, задавались одни и те же. Они в меньшей степени касались непосредственно экономики, которая тогда еще не встала «на ребро». На первый план выходил интерес к так называемым привилегиям партийного аппарата. Это касалось медицинского и автотранспортного обслуживания, наличия в Смольном «своего» продуктового магазина.
Действительно, партийный аппарат имел право обслуживаться в Свердловке — городской больнице № 31 имени Я. М. Свердлова. Это было одно из медицинских учреждений Главного управления здравоохранения исполкома Ленсовета, и к нему были прикреплены около 25 тысяч ленинградцев, в том числе ветераны партии и труда, народные депутаты, творческие работники, журналисты, хозяйственные и советские руководители. Доля партийных работников среди них составляла всего семь процентов. Будучи, в пору своей партийной карьеры еще молодым человеком, я всего раза два- три обращался в Свердловку. Да и то по малозначимым вопросам. Но, не скрою, сознание того, что уж если будет плохо со здоровьем, то Свердловка обязательно поможет, — приятно согревало.
В слухах об обеспечении аппарата Смольного транспортом тоже было очень много наносного. Автомобиль для служебных целей в служебное время с конвейера автобазы Управления делами обкома мог вызывать работник, начиная лишь с должности заместителя заведующего отделом обкома или Ленинградского горкома КПСС. Заведующие отделами имели право вызывать машину для решения служебных вопросов в любое время, в том числе для поездок на работу и с работы, а также для выезда на дачу летом. И только за секретарями обкома и горкома партии были закреплены персональные машины.
Жил я в то время на Тверской улице, рядом со Смольным, и машина для поездок на работу и обратно мне не требовалась. По другим служебным вопросам «Волгу» с конвейера, конечно, вызывал. На дачу в первые месяцы, как стал заведующим отделом, ездил на электричке. Но эту затею вскоре пришлось оставить. Рабочий день мой, как и многих моих коллег, часто длился по 12—14 часов. И тратить при этом более двух часов на поездку до Комарова по железной дороге вместо 45—50 минут на автомобиле было все же не эффективно для дела.
Более рационального использования свободного времени требовал и особый характер моей служебной деятельности, связанный с важнейшей для Ленинграда и области информацией, поступающей в общий отдел практически круглосуточно по каналам специальной и фельдъегерской связи.
Требовалось принимать оперативные решения по дальнейшему прохождению поступивших сведений и документов. Иногда, едва прибыв на дачу, где был установлен служебный телефон, мне приходилось при поступлении форс-мажорной информации от дежурного по обкому тут же возвращаться в город. Доступной мобильной связи ведь тогда не было.
Теперь о продуктовом обеспечении аппарата Смольного. Действительно, все категории работающих там, включая технических специалистов и даже уборщиц, имели возможность (обычно один раз в неделю) приобретать по городским ценам в имевшемся магазине строго лимитированный набор продуктов. Самыми ценными в нем являлись пять эскалопов или лангетов и полкилограмма сарделек или сосисок на выбор. Два-три раза в году бывали более весомые праздничные наборы. Однако совершенно очевидно, что баулами никто ежедневно деликатесы из Смольного не выносил.
Установленный порядок работы магазина, насколько мне известно, соблюдался достаточно строго. Коллеги, в силу личных качеств, в подавляющем большинстве своем вряд ли могли допускать серьезные злоупотребления.
Здесь уместно сказать и о том, что Управление делами обкома создало свое подсобное хозяйство недалеко от поселка Вартемяги во Всеволожском районе Ленинградской области, где мы регулярно проводили воскресники, помогали выращивать сельскохозяйственную продукцию, которая потом поступала и для продажи в магазин Смольного. Обычно партаппаратчики работали в этом хозяйстве целый день. Трудились добросовестно, с хорошим настроением. Для ударников сельхозтруда было, как сегодня говорит молодежь, прикольным получить при подведении итогов воскресника приз в виде овощей на ленте.
Прикол в случае с мужчинами обнаруживался только после вручения награды, когда победитель соревнования с гордым видом стоял перед строем коллег и не видел, что конкретно оказалось у него на уровне пояса, — две крупные картофелины и большой огурец между ними. При этом мы все давились от смеха, а «лауреат» непонимающе смотрел на нас.
Давая разъяснения о сути привилегий партийных работников во время встреч в трудовых коллективах, я чувствовал, что настрой людей по отношению к представителю обкома становится значительно менее агрессивным. К тому же я часто приводил убедительные, как мне казалось, примеры о существовании продуктовых наборов и на предприятиях города и области, что воочию неоднократно видел сам. Это и сырокопченые колбасы, дефицитные консервы, и крупы, и даже ананасы.
Но однажды, во время встречи с научными и конструкторскими работниками объединения «Красный Октябрь» на Политехнической улице, один из присутствующих попросил слово и возразил мне: «То, что есть на предприятиях в плане снабжения трудящихся, — это правильно, так как мы производим материальные ценности. А вы что производите?»
Что здесь можно было ответить? Передо мной огромный зал, заставленный чертежными кульманами, сотни человек, взыскательно смотрящих в глаза представителя тогда еще реальной власти. Причем стою перед этой требовательной аудиторией один. Даже секретарь парткома предприятия, представив меня, отошел в сторону, слился с трудящимися массами. Наверное, можно было привести любимую поговорку Юрия Филипповича Соловьева: «Не с Луны же мы свалились?» В том смысле, что мы в своей стране — сотрудники аппарата партии, руководящая роль которой закреплена в Конституции. Не мы эти льготы устанавливали уж точно, с детских лет к этим привилегиям не стремились и в партию вступали не из-за этого. Конкретный ответ тому оппоненту с «Красного Октября» сегодня не помню. Но осталось ощущение удовлетворения от того, что все же удалось людям что-то разъяснить и в определенной степени развеять байки псевдодемократов о баснословных привилегиях партийного аппарата.
«Свести вничью» встречу с такой острой аудиторией было тогда уже успехом. Однако «зацеп» в душе от того вопроса на Политехнической улице остался надолго.
На встречах с коммунистами весной 1989 года часто поднималась еще одна очень важная тема: по городу ходила молва о том, что Ю. Ф. Соловьев во время той памятной избирательной кампании якобы высказался о своем уходе в отставку с поста первого секретаря обкома в случае проигрыша на выборах народных депутатов СССР. Вероятно, так это и было. Более того, похоже, что Юрий Филиппович после поражения обратился в Политбюро ЦК с этой просьбой, но Горбачев его отставку не принял. Пишу об этом с осторожностью, так как Юрий Филиппович в разговорах со мной эту тему не затрагивал, но весь аппарат Смольного отчетливо ощущал сложившуюся ситуацию, что и подтвердилось спустя пару месяцев. Но об этом чуть позже.
Ю. Ф. Соловьев в той труднейшей ситуации, после неудачных для обкома выборов, вел себя в высшей степени достойно, по-мужски. Это следует из его выступления на совместном пленуме обкома и горкома партии 4 апреля 1989 года: «Мне передали записку с вопросом, „Как я буду вести себя дальше в отношении возможности пребывания на старой должности?“ „Старая“ — это, видимо, означает, что она… уже в прошлом. Отвечу прямо и без обиняков: уверен, что мы в состоянии выправить положение, оставаясь на „старых“ должностях. До тех пор, разумеется, пока ленинградские коммунисты нам их доверяют.
Сегодня раздавались голоса о том, что коллективы вновь выдвигают мою кандидатуру на предстоящий тур голосования. Думаю, что повторно мы должны баллотироваться только тогда, когда в полной мере вернем авторитет, который всегда был присущ Ленинградской партийной организации».
Поэтому, когда на встречах с коммунистами в городе мне задавали вопрос о причинах продолжения работы Юрием Филипповичем в должности первого секретаря обкома, было достаточно много аргументов в его пользу. Часто я еще призывал на помощь и русскую поговорку о том, что на переправе коней не меняют. И однажды (это произошло в объединении «Пластполимер») услышал в ответ: «Да, действительно, старый конь борозды не портит, но и мелко пашет».
Но Юрий Филиппович, как мужественный боец, стоически держал нанесенный ему мощный политический удар. Не ушел в тень, оставался в гуще дел. Стремился увидеть подлинные корни произошедшего, все отчетливее чувствуя уязвимость позиции Центра.
Вскоре обком в буквальном смысле слова вызывает огонь на себя — санкционирует проведение, с участием Ю. Ф. Соловьева, конференции коммунистов крупнейшего в городе вуза — Ленинградского государственного университета в Таврическом дворце (небывалый случай для первичной партийной организации). Дело здесь было даже не в накале страстей, не в остроте критических выступлений. Прежде всего обратила на себя внимание сама повестка дня конференции: о ходе перестройки политической работы в Ленинградской партийной организации и роли коммунистов Университета в этом процессе. Во многих выступлениях речь шла о курсе, ориентирах, координатах нашего перестроечного движения, с которых, видимо, и следовало начинать обновление всей общественной жизни. Например, прозвучало такое сравнение: говорят, что партия — наш рулевой. Если перенести этот образ корабля на перестройку, то можно сказать: сегодня нам ясно, кто ее капитан. Но кто же — штурман, кто прокладывает курс? Очевидно, что данное сравнение привлекает не только своей образностью.
Коммунисты ЛГУ — а это научная элита города — обратили внимание, что вопросы идеологии в партии находятся на вторых-третьих местах в тот момент, когда все наше общество быстро политизировалось. Конференция высказалась за созыв осенью внеочередной конференции областной парторганизации для политической оценки деятельности обкома и горкома по руководству перестройкой, подготовки к выборам в местные Советы и разработки программы вывода региона из кризисного состояния.
Позволю себе отдельно привлечь внимание читателя к вопросу о предстоящих выборах в местные Советы — важнейшему и во многом определившему будущую судьбу Ленинграда вопросу. Его актуальность связана с явно наметившейся к тому времени тенденцией утраты политической инициативы КПСС и ее реальной власти. Важным звонком, свидетельствующим об этом процессе, стала встреча в Смольном членов бюро обкома партии с только что избранными народными депутатами СССР. Она запомнилась сразу определившимся противостоянием двух масштабных фигур: Ю. Ф. Соловьева и будущего неистового реформатора всего советского А. А. Собчака.
Встреча проходила в Шахматном зале на третьем этаже Смольного, где обычно проводились заседания бюро обкома партии. Когда все собрались, я, как отвечавший за протокол, вышел в соседнее помещение, доложил Юрию Филипповичу о готовности и пригласил руководство обкома в зал. Мое место находилось прямо перед президиумом встречи. Рядом, в соседнем ряду, сидел Собчак. От имени бюро обкома Ю. Ф. Соловьев тепло поздравил собравшихся (большая часть из них, в том числе и Собчак, были коммунистами) с избранием народными депутатами и произнес несколько слов об итогах выборной кампании.
Далее он стал по поручению Центра доводить до участников встречи информацию организационного плана о предстоящем I Съезде народных депутатов СССР: когда и где откроется съезд, как депутаты будут добираться до Москвы, где там разместятся. Наконец, была названа предварительная повестка дня первого заседания съезда.
И вот тут-то со своего места резко поднялся Собчак и грубо прервал Ю. Ф. Соловьева, заявив о недопустимости вести в Смольном разговор о повестке дня съезда, которую будут формировать сами депутаты. Юрий Филиппович тактично пояснил, что речь идет лишь об обязательных (как и для любого другого форума) организационных вопросах первого заседания съезда и что никто самостоятельности депутатов не лишает. Но Собчак с пренебрежением к организаторам встречи перевел разговор в русло формирования на будущем съезде ленинградской депутатской группы. Неотвратимо возникла тема политических пристрастий.
Возражения против сиюминутной реализации идеи Собчака высказали И. Д. Спасский и Б. В. Гидаспов. Было решено перенести эту полемику за пределы Смольного. На этом встреча и закончилась.
А вот как сам Собчак описывает эту встречу в своей книге «Хождение во власть»:
«Вскоре после выборов нас пригласили в обком партии, и тогдашний первый секретарь Юрий Соловьев стал учить новоиспеченных депутатов уму-разуму и излагать сценарий Съезда. Пришлось не слишком вежливо перебить первого секретаря: сценарий Съезда будем писать мы, депутаты. Соловьев это проглотил».
Как видно, у Анатолия Александровича совсем другая «тональность» изложения того памятного события. Но главное, что он и сам подтверждает, состоит в беспардонном отношении этого новоявленного реформатора-«интеллигента» к руководителям Ленинграда и области, к своим коллегам-депутатам.
Пройдет первый советский депутатский съезд, и Собчак с таким же напором и агрессивностью бросится в водоворот борьбы за власть в нашем городе. Именно на это сделали ставку местные демократы, неудовлетворенные сохранением шестой статьи Конституции СССР, а значит, и сохранением руководящей роли КПСС в государстве. Буквально через несколько дней после опубликования материалов о конференции коммунистов Ленгосуниверситета, которая предупредила об опасности недооценки важности подготовки к выборам в местные Советы, по этому поводу высказался народный депутат СССР, бывший грузчик магазина № 20 ленинградской торговой фирмы «Березка» А. А. Щелканов. Он заявил:
«Единственным направлением борьбы по демонтажу неизменной в течение десятилетий партийно-бюрократической, административной системы управления государством остаются усилия снизу (так как сверху никаких изменений в этой системе не предвидится). Через формирование местных Советов, через формирование новых органов местного самоуправления, новых, по сути, исполкомов».
Ю. Ф. Соловьев очень хорошо понимал огромную значимость решения предстоящей политической задачи — обеспечить ответственное обновление властных органов Ленинграда. Однако осуществлять ее Юрию Филипповичу история возможностей не предоставила.
